АННА ИВАНОВНА СТЕЛЬМАК
В 1957 году на госконюшне появился новый специалист – Анна Ивановна Стельмак. Она была принята на должность зоотехника и начала работать в лаборатории. В то время на базе госконюшен создавали станции по искусственному осеменению. А должность руководителя долгое время писалась так: «директор Читинской госконюшни, станции по искусственному осеменению сельхозживотных».
Три величины
Два специалиста Читинской госконюшни – главный ветеринарный врач Алексей Павлович Парамонов и главный зоотехник Николай Фёдорович Носов уже прошли обучение на специальных курсах, а спустя буквально полмесяца отправили на учёбу во Всесоюзный научно-исследовательский институт животноводства и Анну Ивановну. Стало их трое – специалистов, или, как тогда говорили, «три величины», владеющие этим новым ремеслом.
Подготовительная работа велась целый год. В Читу вызвали всех секретарей райкомов партии, провели семинары, затем – работали с председателями райисполкомов, потом – начальников районных управлений сельского хозяйства. Растолковав новые перспективы, которые даст животноводству искусственное осеменение, убедив и продемонстрировав процесс на практике, специалисты станции начали работу с главными ветеринарными врачами районов, затем – с главными зоотехниками, и только после этого начали готовить техников по искусственному осеменению.
На госконюшню перевели быков из нерчинской опытной станции. Новую идею нужно было обкатать, а для этого необходимы были тренировки. Хоть и запретил Хрущёв держать в черте города коров, люди от них не отказывались, а значит – водили на госконюшню. На этих коровах и учились. Работа велась колоссальная.
Для специалиста сельского хозяйства важны и понятны разные технологические аспекты искусственного осеменения, у городского жителя, как правило, тема вызывает определённую иронию. Между прочим, столь важный производственный процесс не обходился без курьёзов и тогда, более полувека назад. Анна Ивановна Стельмак может рассказать несколько таких историй. Как и в любом новом деле, приходилось непросто!
Вот поехал в командировку Алексей Павлович, вооружённый удостоверением о пройденных курсах, а овцы ещё не пришли в охоту, не прыгает на них баран-пробник, и всё тут!... Что делать? Надо ведь в массы внедрять новые технологии, доказывать их необходимость, одним словом – демонстрировать! Вот решил: хватать овец, да каждой под хвост заглядывать: с той, которая пришла в охоту – работать, осеменять…Прошло положенное время, а никто из овец не котится!
Ягнята всё-таки появились, чуть позже, потому что предусмотрительные чабаны на всё «новое-передовое» посмотрели-посмотрели, а как уехал специалист, так и пустили к овцам баранов. Настоящих…
На следующий год поехала Анна Ивановна. Переживала сильно – как бы второй раз им не опозориться. И так подошла к овцам, и эдак… А потом решила – будем применять австралийский метод осеменения, суть которого в том, что для проведения процедуры ставят овец на колени. Так и осеменила всю отару. Не подвели австралийцы – окот пришёл в срок, все дали ягнят.
«Материал» для работы осеменаторов ехал по Забайкалью в поездах, в красных китайских термосах – его встречали в Петровск-Забайкальском, Хилокском, Чернышевском и Шилкинском районах. В другие – семя быков и баранов отправляли на автотранспорте. У станции было восемь легковых машин, ГАЗ-69, три, а позже пять грузовых машин, которые весной развозили по хозяйствам жеребцов, а в остальное время по хозрасчёту работали со строителями: Чите-1 в то время велась большая стройка. Три трактора пахали полторы тысячи гектаров земли подсобного хозяйства конюшни, где был табун лошадей, две отары овец.
Через несколько лет Анна Ивановна уже возглавляла лабораторию. Одна не справлялась, хоть и работала не покладая рук. Ей дали помощников.
«В то время у нас были ставропольские тонкорунные овцы, - рассказывает Анна Ивановна, - австралийские рамбулье, алтайские тонкорунные, латвийская черноголовая, с Аргентины были тонкорунные овцы и – линкольны из Англии. Красивая овечка с шелковистой шерстью, но линкольны прожили у нас недолго, климат оказался для них сухой, они задыхались. И шла борьба с бурятами, те всё пропагандировали грубошёрстную монгольскую овцу, она неприхотливая, сама себя кормит. А тут – забайкальская тонкорунная, более требовательная, но отбросили всё, потому что забайкальская порода – самая лучшая для наших условий».
Что касается КРС, то основной породой в конце 50 – начале 60 годов для Читинской области была симментальская. «Хотя она и не слишком продуктивна, - замечает Анна Ивановна. - Ну что такое – 3000 литров молока?! А вот чёрно-пёстрая славилась своими высокими надоями. Я ездила в Эстонию смотреть на таких коров: вымя огромное, некоторые до 70 литров в сутки давали молока!»
Завезли в Читинскую область в то время джерсейскую породу КРС – ею занимались в Верх-Читинском совхозе. На госконюшню купили американских герефордов, которые через три года давали до 300 кг чистого мяса. И – абердин-ангуссов – их в Читинскую область везли из Италии. Поголовье мясных откормочных хозяйств области улучшалось. Но со временем все эти породы «растворились»…
Лихие времена
«6 августа 1964 года. Директора Читинской госконюшни, госстанции по искусственному осеменению сельхозживотных Полозенко Юрия Михайловича за необеспечение руководства станцией, пьянку, систематические прогулы, неоднократный обман с работы снять и направить в распоряжение Петровск-Забайкальского производственного управления. Директором Читинской госконюшни, государственной станции по искусственному осеменению назначить Стельмак Анну Ивановну, освободив её от должности зоотехника станции».
Этот приказ особых вопросов не вызвал: люди видели, что происходит. Понимали, что Юрий Михайлович Полозенко, прежде - заместитель начальника областного управления сельского хозяйства по животноводству, не смог заменить на посту директора ушедшего – Михаила Гавриловича. А потому – проработал здесь недолго, едва ли год.
Непростой для коневодства период, начавшийся примерно в середине 50-х годов, когда с высоких трибун заявлялось, что лошади не нужны, завершался.
«Тогда ведь даже партийные работники в колхозах утверждали: лошади съедают все корма, - вспоминает Анна Ивановна, - дескать, не достаётся КРС, овцы пасутся на подножном корме, и госконюшню чуть не ликвидировали. Лошади, бедные, табунами ходили, ничего им не давали, сами себе добывали корм. До сих пор душа болит. Вообще же, в период Хрущёва у нас в Забайкалье было ликвидировано 3 прекрасных конзавода: это Забайкальский совхоз в Оловяннинском районе, завод на базе Ононского ОПХ в Шилкинском и в колхозе «50 лет СССР» Агинского округа. Всё лучшее поголовье этих конзаводов по решению свыше было подарено Корее.
Не понимали люди, пришедшие к власти, что нельзя ликвидировать лошадей, потому что наша область – животноводческая, верховые лошади необходимы для чабанских стоянок! Ведь в девятой пятилетке в Читинской области было до 4,5 млн. овец! Мы же четвёртое место занимали по стране: Ставрополь, Ростов, Алтай и Читинская область. Едешь по степи – каждый 5 км стоит отара. Это сколько нужно лошадей, чтоб на каждой стоянке было не менее трёх лошадей!»
В одном из отделений конюшни, рассчитанной на 120 голов, стояли порядка 30 быков, в другом – 40 жеребцов, которых всё же удалось сохранить, благодаря зам. председателя Читинского облисполкома Ивану Владимировичу Сытникову, Ивану Демьяновичу Иващенко и Михаилу Гавриловичу Котову, которые ещё держались за лошадей.
В 1967 году государственную станцию по искусственному осеменению сельхозживотных сделали самостоятельным предприятием. Она ещё работала здесь, но уже строилось здание в Кутузовке, куда вскоре и переехали. Директором стал бывший главный зоотехник госконюшни Иван Васильевич Волков.
5 яиц в день
На конюшне осталось человек 40. Стало увеличиваться поголовье. Если в 1967 году, например, было 44 жеребца, в 1968-ом – уже 48, в 1969-ом - 52, затем – 55, 67, 73… В 1973 году на читинский госконюшне было уже 80 жеребцов.
«Для каждого жеребца создавали косяки по 25 кобыл, - вспоминает Анна Ивановна, - всё было районировано, поэтому жеребцы ставились в степные, овцеводческие зоны. В то время в крае были такие породы: орловский рысак и русский рысак – это упряжные лошади; донская, а позже будёновская – это верховые. Были у нас русские тяжеловозы из Казани и Свердловска, владимирские тяжеловозы и прибалтийские першероны. Все жеребцы поставлялись в районы бесплатно. Только кормите, ухаживайте и случайте. А осенью мы их забирали обратно. Стоили такие жеребцы дороже машины, и, если кто угробит такого коня, платили до конца жизни. Было очень строго, ездили в районы наши специалисты, одновременно и вопросы искусственного осеменения решали, и проверяли жеребцов».
Перед тем, как повезти в район – проводилась выводка, когда жеребца оценивала специальная комиссия. На конюшне работал знаменитый «старик Татарников», - ему, Александру Семёновичу, Анна Ивановна доверяла любую работу. Как никто ответственно подходил он к любому вопросу, очень любил лошадей, был честнейшим человеком.
А жеребцы получали зимой овёс, отруби, по 5 яиц в день и по полкило – килограмму моркови каждый день. Чистили их пылесосами «Буран». На каждого человека по 6-8 жеребцов, люди работали с разрывом: с 6 часов утра до обеда, потом большой перерыв, а вечером – кормление. Чистота в конюшне была идеальная. Жеребцы лоснились! Весной развозили жеребцов на своих специально оборудованных пяти грузовых машинах, любо было смотреть!...
Настало время и для соревнований. Ипподрома в Чите давно не было – его не сохранили во время Великой Отечественной войны, а потому приходилось ухитряться, искать площадку. Первые областные конноспортивные соревнования прошли в Дарасунском совхозе 5 октября 1971 года. Съехалась вся область. За большую работу по их подготовке и проведению областное управление сельского хозяйства отметило Анну Ивановну Стельмак грамотой. Вторые были проведены спустя год - 1 октября 1972-го,
«Мы собрали лучших кобыл из тех прежних, ликвидированных конзаводов, там по отарам что-то да осталось, - вспоминает Анна Ивановна. - Подобрали и создали три фермы. А после соревнований загорелся таким желанием и Дарасунский совхоз. Ну, завезли к ним чистокровную, хотя эта лошадь очень нежная, для тёплого климата. «Рассосалась» она, и всё… А вот будённовские, донские, орловский рысак - прижились, давали крепкое потомство. Ферма в Дарасуне стала продавать помесных лошадей».
На областных соревнованиях коней госконюшни только показывали: выставлять их против колхозных было всё равно, что профессионального спортсмена – против обычного человека. А вот в другие города на соревнования читинцы везли уже конюшенных – были в Благовещенске, в Иркутске, в Улан-Удэ. Даже занимали места и получали награды.
Срочно нужна была своя, настоящая дорожка, ипподром, конюшня. А для этого – проект. Как и где его раздобыть Анна Ивановна Стельмак придумала. Привезла в Читу. Затем были походы к областным властям и... отказ в строительстве. В конце 1977-го года нелёгкую эстафетную палочку принял Борис Александрович Долгов, затем – Павел Иванович Шемякин… Стройка же началась только в 90-х, под руководством Хосаена Хакимова, чьё имя читинская госконюшня с ипподромом носит сегодня. И это – уже совсем другая история.
Земля и люди
До Великой Отечественной войны ипподром в Чите был. Он располагался на месте нынешнего Мемориала воинской славы забайкальцев, а читинская госконюшня - на ул. Зоотехнической, в районе нынешней школы 17. Она была построена буквой «Т», как, кстати, и нынешняя, расположенная в районе с. Заречное. Впрочем, Анна Ивановна Стельмак, возглавлявшая госконюшню с 1964 года по 1977-ой, называет форму строения «самолётом»: «конюшня самолётом – длиной в 80 метров». В этом «самолёте» (крылья и хвост), или в букве «Т», было 3 отделения, а ещё большой, тёплый крытый манеж, как в Москве. Всё из красного кирпича.
В годы войны ипподром в Чите был разрушен. Со временем ветшала и старая конюшня. Нужно было строиться.
«Я стала хлопотать, - вспоминает Анна Ивановна. – Первым делом надо было найти новое место. Объехали всё кругом, решили отобрать землю у биофабрики. Это было очень смелое решение. Биофабрика – одна на всю Сибирь, очень ценное предприятие. Рядом располагалась противочумная станция, работавшая со всей областью. Они сеяли на приглянувшемся нам месте зелёнку. Бились, бились! Директор упирался. Как говорят, земля и люди… Были друзьями – стали врагами. Но всё-таки и Николай Иванович Дмитриев, и Николай Владимирович Сытников, и Николай Кузьмич Шпаченко помогли, настояли, и 50 га той земли закрепили за госконюшней!»
Хоть и сама конюшня уже разваливалась, главным, по мнению Анны Ивановны, было строительство дорожки, специального круга на 1600 метров, где можно было бы тренировать лошадей и проводить скачки. Для такой дорожки необходим специальный грунт – не просто грейдером проехал туда-сюда, а гаревая должна быть дорожка, считала Анна Ивановна.
А потом её послали в Алма-Ату на открытие очередной сельскохозяйственной выставки. Был 1973 год. На всесоюзные совещания съезжались представители всех республик, руководители хорошо друг друга знали, но в этот раз директор читинской гоконюшни поехала на выставку с определённой целью: в Алма-Ате были замечательная конюшня с ипподромом и институт, где можно получить подобный проект!
С собой она взяла «наряды» и провернула «дипломатическую операцию»:
«Я зашла в лабораторию, там женщина, - рассказывает Анна Ивановна, - потом зашла к директору, сидят там двое: директор - казах и русский. Здравствуйте, говорю. Я приехала из Читы, говорю, меня к вам послала Москва, чтобы вы нам помогли сделать проект госконюшни с ипподромом. Соскакивает с места русский и говорит: «Мы и так завалены работой, а тут ещё Чита приехала! И всё им – без очереди!» А я говорю: «А вы, собственно, кто? Я не к вам, я к директору обращаюсь!» Директору это понравилось, позвал он женщину из лаборатории, а она уже подготовлена, говорит: «Всё сделаем!» И через неделю проект был готов».
Не выдержала душа!
Проект был добыт, главконеводство обещало финансирование, но построить новую конюшню Анне Ивановне Стельмак было не суждено. Хоть деньги давала Москва, строить нужно было местными силами, для чего – объект нужно было включить в план. Главой администрации области стал Борис Петрович Иванов. Дмитриев умер, Шпаченко отправился послом в Монголию, Сытникова - на пенсию… Начали меняться начальники управления сельского хозяйства…
На соревнованиях все говорили слова хорошие, а на деле выбирали строительство кошар. Овцы – это да, КРС – это хорошо, а лошади… Снова повеяло в читинской госконюшне той «оттепелью», когда не в чести были эти животные, и неравнодушному, переживающему человеку работать невозможно…
Помня печальный опыт Михаила Гавриловича Котова, Анна Ивановна каждый год приглашала ревизоров из КРУ. А тут – мало того, что отказы в строительстве, так ещё и чья-то жалоба поступила, дескать, «злоупотребляют» на госконюшне, и приехала неожиданная ревизия. Бояться не боялись – бухгалтером работала честнейшая Галина Павловна Шубина, но страстным желанием ревизора найти хоть какие-то «злоупотребления» все были неприятно поражены.
Не так давно перекрыли крышу - сколько лет без ремонта стояла! - так ревизор не поленилась, залезла и все шиферины сосчитала. В кабинет директора и в бухгалтерию были куплены новые стенки, так дотошно пересчитала все шкафы, не унесли ли домой? Мерила в конторе шторы – соответствует ли число метров портьерной ткани тем, за которые платили? Старенький восьмиместный ГАЗ-69 обтянули изнутри плюшем - хотелось красоты и комфорта! – с линейкой мерить затраченные сантиметры полезла в автомобиль «ревизорша»…
Ничего не нашла. А Анна Ивановна, оставшаяся вдовой с двумя детьми и работавшая за троих, но никогда в жизни даже полена государственного не взявшая, гонявшая воров так, что те краденое сами возвращали, поняла, что больше при таком к себе отношении работать здесь не будет. Слушать отказы от новой областной власти она больше не могла, а проверки были унизительны.
… Осенью 1977 года у читинской госконюшни появился новый директор – Борис Александрович Долгов, работавший прежде в управлении сельского хозяйства, а после реорганизации поступивший на госконюшню. Очень спокойный человек, с высшим образованием, не вступавший в конфликты, исполнительный и добросердечный. Он руководил предприятием не больше полугода. Прощаясь с должностью, сказал: «Не могу руководить так, как Анна Ивановна…»
Мария ВЫРУПАЕВА, газета "Земля", 2012 год.